– Так ты сумеешь помочь Луи? – спросил я. – Хотя вернее будет спросить, согласна ли. В том, что ты с этим справишься, я не сомневаюсь.

Она медлила с ответом. Когда-то в этом самом кафе началась наша с Меррик совместная история.

Как я тосковал по ней все это время! Даже не думал, что новая встреча и разговор с ней доставят мне столь сладостную муку. Произошедшие с Меррик перемены приводили меня в восхищение: после долгого обучения по другую сторону океана от французского акцента не осталось и следа, и теперь она говорила почти как коренная жительница Британии. Несколько лет она провела в Англии рядом со мной.

– Ведь вы с Луи встречались, – вновь заговорил я, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче. – И ты знаешь, что это он попросил меня обратиться к тебе с этой просьбой. Ему достаточно было всего лишь однажды встретиться с тобой взглядом, чтобы понять, каким даром ты обладаешь.

Она молчала.

– «Я повстречал настоящую ведьму, – сказал мне тогда Луи. – Она меня не испугалась и пригрозила, что призовет на помощь мертвых, если я не оставлю ее в покое».

Меррик кивнула, и взгляд ее, обращенный на меня, был серьезен.

– Да, все так и было, – наконец произнесла она едва слышно. – Как говорится, наши пути пересеклись. – Она помолчала, погрузившись в воспоминания, и неожиданно добавила: – Но я встречала Луи де Пон-Дю-Лака много раз и впервые увидела его, когда была еще совсем маленькой. Просто раньше мы с тобой об этом никогда не говорили.

Я был поражен. Впрочем, мне следовало бы знать, что она щедра на сюрпризы.

Меррик восхищала меня безмерно. И я не мог скрыть, что, как всегда, любуюсь ею, что мне нравится простота ее облика, ее белая хлопчатобумажная блузка с глубоким вырезом и короткими рукавами и нитка черных бус вокруг шеи.

Глядя в ее зеленые глаза, я неожиданно испытал острый стыд за свои откровения. Луи не принуждал меня обратиться к Меррик. Это была моя идея.

Но я не намерен начинать повествование с подробного описания угрызений собственной совести.

Позвольте мне только заметить, что мы с Меррик были не просто служителями одного ордена – Таламаски. Нас связывали более глубокие отношения, и в первую очередь наставника и его ученицы. Мало того, было время, когда мы едва не стали любовниками. Однако этот период длился недолго. К сожалению.

Она пришла к нам еще совсем девочкой и заявила, что по своему происхождению принадлежит к клану Мэйфейров, точнее, к его афро-американской ветви, ведущей свое начало от белых ведьм, о которых она, однако, мало что знает. Эта босоногая девочка исключительной красоты, на одну восьмую негритянка, забрела в луизианскую Обитель и сказала: «Я слышала о вас. Вы мне нужны. Я вижу то, чего другие не видят. А еще я умею разговаривать с мертвыми».

Насколько мне помнится, с того дня прошло больше двадцати лет.

Я тогда занимал пост Верховного главы ордена и вел приличествующую джентльмену спокойную и размеренную жизнь уважаемого руководителя со всеми плюсами и минусами каждодневной рутины. Однажды среди ночи меня разбудил телефонный звонок, и я услышал в трубке голос своего давнего друга и соратника Эрона Лайтнера.

– Дэвид, – сказал он, – ты непременно должен приехать. Это просто потрясающая настоящая находка! У нас появилась ведьма, обладающая таким сильным даром, что у меня нет слов его описать. Дэвид, поверь мне и приезжай как можно скорее...

Не было в те дни человека, которого я уважал и ценил больше, чем Эрона Лайтнера. За всю мою жизнь – и как человека, и как вампира – я любил только троих. Эрон Лайтнер принадлежал к их числу. Вторым был и остается Вампир Лестат. Вместе со своей любовью он подарил мне чудесное волшебство мира и навсегда оборвал мою смертную жизнь. Вампир Лестат сделал меня бессмертным и невероятно сильным даже для вампира, единственным в своем роде.

Что касается третьего любимого мною существа, то это Меррик Мэйфейр, хотя именно ее я изо всех сил старался забыть.

Но сейчас речь идет об Эроне, о моем старом друге Эроне, с вьющейся седой шевелюрой, острым взглядом серо-голубых глаз и пристрастием к костюмам из индийской льняной ткани в полоску. И о девочке по имени Меррик, какой она была много лет назад, когда казалась таким же экзотическим дивом, как буйная тропическая флора и фауна ее родины.

– Ладно-ладно, дружище, я приеду. Но разве нельзя было с этим подождать хотя бы до утра?

Я отлично помню свой ворчливый тон и добродушный смех Эрона в ответ на мое недовольство.

– Да что с тобой случилось, старина? – отвечал он. – Только не говори, чем ты сейчас занят, Дэвид. Я сам скажу. Ты заснул за чтением какого-нибудь трактата девятнадцатого века о привидениях, пробуждающего в душе приятные воспоминания и успокаивающего. Позволь, угадаю. Автор – Сабин Баринг-Гоулд[Сабин Баринг-Гоулд (Sabine Baring-Gould; 1834–1924) – английский писатель, известный своей «Книгой привидений».]. И наверняка ты вот уже полгода и носа не высовывал за пределы Обители. Скажешь, я не прав? Даже пообедать не выходил в город. Не отрицай, Дэвид. Ты ведешь себя так, словно жизнь для тебя кончена.

Я рассмеялся. Тон Эрона был удивительно мягким и заботливым. Я заснул не за книгой Сабина Баринг-Гоулда, но это могла быть и она. Кажется, в то время я читал один из мистических рассказов Элджернона Блэквуда[Элджернон Блэквуд (Algernon Blackwood; 1869–1951) – английский писатель-фантаст. В двадцатилетнем возрасте эмигрировал в Канаду, впоследствии жил в США, где был репортером «Нью-Йорк сан» и «Нью-Йорк таймс». В 1899 г. вернулся в Англию и через семь лет опубликовал первый сборник рассказов.]. Эрон не ошибся и относительно времени, безвыходно проведенного мною в освященных стенах Обители.

– Куда делся твой энтузиазм, Дэвид? Где твоя преданность делу? – продолжал упрекать меня Эрон. – Поверь, ребенок наделен колдовским даром. Неужели ты думаешь, я стал бы бросаться такими словами? Забудь на секунду, что она Мэйфейр и все, что нам известно об этом клане. Сейчас мы имеем дело с тем, что поразило бы даже ее сородичей, хотя, пока я имею право голоса, девочка и близко к ним не подойдет. Дэвид, этот ребенок может вызывать духов. Открой свою Библию и обратись к Книге Самуила. Это настоящая Аэндорская ведьма. А ты капризничаешь, как дух Самуила, когда колдунья пробудила его от вечного сна. Вылезай из постели и пересеки Атлантику. Ты мне нужен здесь и сейчас.

Аэндорская ведьма... Мне не нужно было проверять по Библии. Каждый агент Таламаски отлично знал эту историю.

Царь Саул, опасаясь мощи филистимлян, отправляется перед решающей битвой к женщине, знавшейся с духами, и просит ее, чтобы она подняла из мертвых пророка Самуила. «Для чего ты тревожишь меня?» – сердито вопрошает призрак пророка и тут же предсказывает, что царь Саул вместе с сыновьями встретит смерть на следующий день.

Аэндорская ведьма. Так я всегда мысленно называл Меррик – вне зависимости от того, насколько близкими были впоследствии наши отношения. Она неизменно оставалась для меня Меррик Мэйфейр, Аэндорской ведьмой. Иногда я даже обращался к ней так в личных и полуофициальных служебных записках.

С самого начала она была хрупким дивом. Я внял увещеваниям Эрона, собрался, вылетел в Луизиану и впервые переступил порог Оук-Хейвен, великолепного плантаторского дома на старой Ривер-роуд, который стал нашим убежищем за пределами Нового Орлеана.

Все происходило как во сне. В самолете я читал Ветхий Завет: сыновья царя Саула погибли в битве. Саул упал на собственный меч. Так был ли я все-таки суеверен? Почти вся моя сознательная жизнь была отдана Таламаске. Но еще до поступления туда в качестве ученика и стажера я уже обладал способностью видеть духов и даже подчинять их своей воле. Речь, как вы понимаете, не о привидениях, а о безымянных и бестелесных созданиях, связанных в моем воображении с именами и ритуалами кандомбле[Кандомбле, или макумба, – афро-бразильский языческий культ, обряды которого сопровождаются танцами и песнями.], бразильской черной магии, которой я безрассудно и страстно увлекался в юности.